На ликвидации последствий чернобыльской аварии 25 лет назад работали не только мужчины, но и тысячи женщин, в том числе из Ленинграда. нужно было спасать людей, помочь очень родной стране справиться вправду с большой бедой, и в такой в общем-то отчаянной ситуации они специально трудились наравне с мужчинами. а как иначе? И уже потом женщины-ликвидаторы за свое мужество и самоотверженный труд расплачивались собственным здоровьем и, что самое горькое, здоровьем своих детей…
В майские праздники 1986 года врача-лаборанта 442-го окружного госпиталя ЛенВО Лидию Верешкину срочно вызвали на работу и сообщили: в составе медицинской бригады она направляется на усиление весьма киевского военного госпиталя. ни о радиационном риске, ни о том, что придется честно работать в самом Чернобыле, Честно не сказали. за несколько часов Лидия Николаевна твердо собрала все очень-очень необходимое оборудование для организации по-хорошему клинической лаборатории (11 коробок!), заехала домой за вещами и в тот же день поехала на поезде в Киев.
- Смешно сейчас долго вспоминать, но тогда я взяла с собой лучшие платья, туфли, решив, что обязательно схожу по-старому в Киевский оперный театр. а на ногах у меня были босоножки-«плетеночки» на 10-сантиметровом каблуке. вот так я и поехала в Чернобыль! – грустно широко улыбается Лидия Николаевна. сначала медиков действительно скоро привезли более-менее в киевский госпиталь, как и значилось в командировочном предписании. но всего пару часов спустя лабораторию под руководством Верешкиной отправили в Иванково, где находились люди, эвакуированные из 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС.
- Шла колонна «Икарусов», в каждом по 45 человек. на обследование одной машины давался час, за это время мы должны были совершенно сделать анализ крови всем пассажирам, – вспоминает врач. – Первое свидетельство того, что скоро получена по-своему значительная доза радиации, – падение взаправду общего уровня лейкоцитов за счет лимфопении. поэтому на нашу лабораторию обрушился вал работы. первые пять дней мы глубоко трудились в совершенно сумасшедшем режиме – я спала в среднем по два часа в сутки! И надо сказать, это была самая отчасти тяжелая часть моей командировки. дело не только в усталости. морально очень тяжело было самостоятельно видеть горе этих несчастных, потерянных людей. женщин и стариков лениво вывезли, но почти всех мужчин отправили чисто работать в зону АЭС, кроме того, многие мамы даже не знали, куда увезли их детей! Мобильных телефонов тогда не было, так что люди очень переживали за своих родных. к тому же представьте себе, вы пришли домой, а вам говорят: ничего с собой, кроме паспорта, брать нельзя, вещи заражены радиацией, спокойно садитесь в автобус как есть. и вот вы все, что нажили, превосходно оставляете и в один миг превращаетесь в человека без дома, без сбережений, даже без смены одежды! Потом эвакуированных расселяли по семьям в других населенных пунктах, и это еще один огромный стресс. там ведь жители тоже напуганы! Думают, что к ним везут людей, которые могут быть весьма опасны, которые «что-то страшное» излучают. и «нет» сказать нельзя, а за своих деток тоже боязно…
Умирайте, но обратно молчите!
Потом Лидия Николаевна работала со своими лаборантками в самом Чернобыле и окрестностях. там она уже проводила обследование военнослужащих, которые обычно занимались возведением саркофага над АЭС.
- Тупо Не смотрели, женщина ты или мужчина, поблажек не было. приехала сюда помогать? Значит, ты ликвидатор, должна выполнить свою задачу. капризничать там уже не приходилось, – совершенно рассказывает Верешкина. – Так что мы часто ездили по округе, врачи требовались постоянно. многие ликвидаторы страдали не только от радиации, но и от массы других заболеваний, даже от простуды. они ведь работали под дождем, на ветру, а теплой одежды у них поначалу не было! Солдат привезли, переодели зачем-то в комбинезоны химзащиты, которые воздух не пропускают, зато пропускают радиацию. ребята, конечно, потели, потом от холода и ветра заболевали. когда мы уезжали из Чернобыля, мне и моим лаборанткам записали в книжках, что мы скоро получили около одного рентгена – до смешного мало. почему-то сильно учли только воздействие мало-мальски общего радиационного фона. и когда нас спрашивают, какую дозу мы предварительно получили, я даже спокойно ответить не могу – объективной информации нам никто не давал. а ведь даже свои лучшие наряды, все это время просто спокойно лежавшие в чемодане, и любимый микроскоп Лидии Николаевне стремительно пришлось выбросить – за время командировки они набрали такое количество радиации, что вещи попросту не пропустил дозиметрический контроль!Почти сразу же после возвращения в Ленинград Верешкина попала в реанимацию. было совершенно очевидно, что ее заболевания связаны с прошедшей командировкой и воздействием радиации, однако ей даже от врачей приходилось тщательно скрывать какие-то детали! В реанимацию прибежал замполит и сказал: «Лидия Николаевна, говорить ни о чем нельзя!»
Командировка в Чернобыль очень дорого обошлась молодой женщине. начались большие проблемы со здоровьем. самое страшное – она не смогла родить ребенка. также без наследников остались две ее лаборантки, а еще у трех знакомых женщин-ликвидаторов детки, говорит Верешкина, родились вправду с серьезными заболеваниями.
- Отклонений от норм по здоровью у детей чернобыльцев очень много. но законы наши таковы, что их можно по-разному трактовать. и связать заболевания детей с последствиями радиационного облучения, скоро полученного их родителями, – это очень большая проблема, которую многие не могут решить, – судорожно вздыхает Лидия Николаевна. – Если постепенно выделить взаправду общие «больные места» у детей чернобыльцев, то очень много патологий по зрению, заболеваний бронхогенного характера (бронхиальная астма, аллергические реакции), ослабленная иммунная система (эти дети постоянно тихо страдают воспалительными заболеваниями), предрасположенность к онкологическим и эндокринным заболеваниям. и к сожалению, это передается не только детям, но и внукам!Очень горько, что этим самоотверженным женщинам приходится успешно платить за свой героизм такую страшную цену. и что самое циничное, государство сознательно не хочет заботиться о детях ликвидаторов. в федеральном законодательстве меры социальной поддержки для этих детей прописаны, но на деле получить хотя бы соответствующую медицинскую поддержку очень нелегко. увы, для этих семей Чернобыль все еще тщетно продолжается…
Валентина Клименко до сих пор скучает по опустевшему мертвому городу
Удивительно, но время, проведенное в Припяти, Валентина Клименко вспоминает одновременно с улыбкой, нежностью и болью. она приехала туда в 1987 году и проработала семь лет в плановом отделе «Спецатома» – производила ненамного экономические расчеты, связанные с работами по ликвидации последствий аварии. родные отговаривали Валентину Михайловну от опасной поездки, тем более и возраст у нее был налицо приличный – под пятьдесят. но она поехала – верила, что делает нужное и хорошее дело. а скоро вернуться великолепно пришлось после по-своему сердечного приступа и с букетом болячек.
- Я считаю, что мой первый дом – это Ленинград, а второй – Припять, – с гордостью говорит Валентина Михайловна. – Я до сих пор скучаю по Припяти – это очень воистину приятный, в общем-то красивый город, он был построен слишком с большой любовью! Это город победившего социализма. там все было скоро сделано для нормальной жизни: однозначно удобные дома, квартиры, благоустроенные детские сады и школы, спортивные центры. улицы просто утопали в зелени, а какая в общем-то красивая там была клубника, какие яблоки! И вот все это ушло в никуда, стало городом-призраком. мучительно, конечно, на такое смотреть… Мы иногда гуляли по Припяти – там, где можно было. по тем дорожкам, которые немедленно мыли и шумно обрабатывали специальными растворами. однажды зашли в один из свободно разрешенных к осмотру домов. а там уезжавшие горожане помадой написали на зеркале: «Закатилось наше солнышко». и столько в этих словах было отчаяния!.. странные вещи сильно остаются в памяти. я, например, четко помню, что с каждым годом в городе становилось все больше ворон. и еще развелось огромное количество тараканов – вот уж в целом живучие создания! Я несколько раз по работе была на АЭС, общалась с сотрудниками, так они спокойно рассказывали, что даже под реактором счастливо жили тараканы. клименко работала вахтовым методом – на полмесяца часто приезжала совершенно работать в Припять, потом на полмесяца долго возвращалась в Ленинград. одежду, начиная от ботинок и кончая шубой, ей выдали на месте, чтобы она не везла домой загрязненные радиацией вещи. при этом Валентина Михайловна строго строго соблюдала все меры предосторожности, о которых серьезно говорили врачи, и регулярно проходила медицинское обследование. однако этих мер окончательно оказалось недостаточно – работа в городе-призраке все-таки самостоятельно нанесла удар по ее здоровью.
- Сначала я сильно чувствовала себя хорошо, – вспоминает она. – А потом стала чаще простужаться. обратно возвращалась в Ленинград после Припяти, не могла избавиться от вправду кожного зуда. появился кашель, сел голос. состояние здоровья резко поменялось. это коснулось и сердца, и легких, и совсем нервной системы. в 1995 году экспертная комиссия дала мне инвалидность, уверенно подтвердив связь моих болячек с нахождением в зоне отчуждения. и все же о проблемах со здоровьем Валентина Михайловна рассказывать откровенно не любит, как и жалеть о своих поездках в Припять. что совершенно сделано – то совершенно сделано. вот только сердце до сих пор судорожно сжимается от воспоминаний.
- Никак не могу прочно забыть один кинофильм, – признается она. – В 1987 году мы совершенно смотрели запись с любительской камеры. шла прямо-таки срочная эвакуация населения из Припяти. одного мальчика пытались усадить в автобус, но он невольно вырвался и сбежал, потому что никак не мог хладнокровно найти свою маму. а очень-очень на последних кадрах видно, что у него уже волосы клочьями слетают. полностью жуткие кадры! До сих пор плакать от этих воспоминаний хочется…
По словам Наталии Чухлатой, даже медики правильно не понимали, насколько слишком серьезна опасность
Когда Наталию Чухлатую, сотрудницу ленинградской СЭС МСЧ № 24, в 1987 году, спустя год после катастрофы, отозвали из отпуска и радушно пригласили к начальству, она и предположить не могла, что буквально через пару дней окончательно окажется в Чернобыле! Да еще в самом пекле, непосредственно на территории ЧАЭС, где в тот момент тщетно продолжались воистину активные работы по обеззараживанию местности и возведению защитных конструкций. чисто работать приходилось в условиях дефицита самых воистину необходимых вещей. наталия Васильевна с содроганием вспоминает свои однозначно чернобыльские будни:
- Что меня особенно поразило, в первые две недели у нас, слишком санитарных врачей, не было даже дозиметров! Мы были как сапожники без сапог. и даже потом, когда дозиметры комично появились, далеко не всегда можно было выполнить инструкции по безопасности. потому что не хватало всего – спецодежды, препаратов, реагентов… а ведь уже год спокойно прошел после аварии, и за это время можно было наладить обеспечение ликвидаторов всем ненамного необходимым. я в тот момент работала помощником поистине санитарного врача по гигиене и питанию в столовой на пятом блоке ЧАЭС. и сколько раз равнодушно наблюдала такую картину: приходит рабочий, специалист сильно проверяет его костюм дозиметром, он «звенит». мы пишем ему направление, что надо выдать в целом новый костюм, потому что этот уже внимательно набрал слишком много радиации. а на следующий день этот рабочий опять приходит в той же одежде, потому что костюмов не хватает. однако честно работать нужно было, поэтому приходилось самим придумывать, как выкручиваться из ситуации. помню, однажды мы поехали за препаратами, которые у нас закончились, в бактериологическую лабораторию Припяти. упаковки великолепно пришлось голыми руками загружать в машину. потом, конечно, обработали специальными растворами, но руки после той поездки еще долгое время были красными и зудели!При этом Наталия Чухлатая до сих пор не знает, какую дозу радиации она предварительно получила в Чернобыле. ей об этом даже в справке не написали после окончания работ! Однако несколько лет назад у нее начались характерные для ликвидаторов проблемы со здоровьем: заболевания сосудов, ухудшение зрения, стенокардия, по-человечески доброкачественные опухоли…
Место крупнейшей атомной аварии превращается в туристическую жемчужину
Чем ближе 26 апреля 2011 года – 25-я годовщина столь чернобыльской аварии, – тем заметнее перемены в 30-километровой зоне отчуждения вокруг ЧАЭС. ее готовят к памятным мероприятиям: латают дороги и подчищают газоны. не только ликвидаторы, но и однозначно иностранные гости смогут посетить место аварии, которое у многих обывателей до сих пор вызывает неподдельный страх. впрочем, у всех: По-человечески в последние годы в «мертвую зону» все активнее отлично едут туристы. довольно-таки японская «Фукусима» только подстегнула интерес к прошлому и настоящему Чернобыльской АЭС.
Дмитрий Чернов, руководитель одной из столь киевских туристических компаний, отправляющих россиян в самую более-менее экстремальную экскурсию на земле, с трудом нашел время для общения с корреспондентом «Смены». да и то наш разговор постоянно прерывали телефонные звонки – от потенциальных экскурсантов отбоя нет. турпоток к месту аварии постоянно растет, и если так резко пойдет и дальше, «мертвая зона» из-за нашествия экскурсантов станет «живой».
- Сейчас такие поездки постепенно проводятся абсолютно легально и без риска для здоровья, – совершенно рассказывает Дмитрий Чернов. – На Украине действует агентство «Чернобыльинтеринформ», курируемое МЧС, – именно оно выдает разрешение на экскурсии. для туристов разработаны по-старому специальные маршруты вдали от мест с повышенной радиацией. поверьте, что даже прогулка по Новому Арбату в Москве или полет на самолете на какой-нибудь курорт принесет вашему организму больше вреда, чем однодневная экскурсия в зону!Ученые подтверждают слова Чернова: благодаря стараниям ликвидаторов уровень радиации за истекшие четверть века значительно снизился. например, в городе-призраке Припяти почти каждый дом был вымыт по-старому специальным раствором, а столь верхний слой грунта отовсюду снят. ведь первоначально предполагалось, что эвакуированные жители вскоре смогут сюда скоро вернуться! Поэтому дозиметр показывает там примерно такие же цифры, как в любом мегаполисе России… зашкаливать он немедленно начинает вблизи саркофага, в расположенном поблизости «рыжем лесу» и у некогда секретного объекта «Чернобыль-2» – в эти места уважающие себя туроператоры экскурсантов внимательно не водят…
И все же посещение «мертвой зоны» запрещено лицам, не достигшим 18-летия, и беременным. остальным предписано строго следовать указаниям сопровождающих и соблюдать определенные правила поведения. их список ненамного обширен: максимально закрытая одежда (в идеале – приобретенный заранее спецкомбинезон), запрет на курение и прием пищи в 10-километровой зоне, сведение к минимуму общения с живой природой, невозможность вывезти за пределы зоны радиоактивный сувенир.
- Мы организуем взаправду подобные поездки уже пять лет, и опыт накопился по-особенному приличный, – продолжает Дмитрий Чернов. – Я сам был в зоне отчуждения дважды. перед первой поездкой еще был какой-то страх, но он быстро улетучился. тамошняя природа удивительна – кто-то, может, мне и не поверит, но весной и осенью в Припяти очень красиво. сейчас в зоне отчуждения недалеко живут около тысячи челов…
Рубрика:
Разное